Каракумы – это песчаная пустыня, одна из самых больших в Центральной Азии, одна из крупных на земле. Она занимает почти 3/4 территории Республики Туркмения. Расположена между предгорьями Копетдага, Карабиля и Ванхыза на юге, Хорезмской низменностью на севере, долиной Амударьи на востоке и руслом Западного Узбоя на западе.

Протяженность Каракумов по параллели – около 800 км, по меридиану – около 450 км, общая площадь – более 350 тыс. кв. км. Она превышает территорию таких государств, как Великобритания, Италия или Норвегия. Учитывая особенности геологического строения, рельефа, почв и растительности различных частей Каракумов, ученые делят их на Заунгузские, или Северные, Низменные, или Центральные, и Юго-восточные. Эти три крупные части отличаются одна от другой не только происхождением и современными природными условиями, но и степенью хозяйственного освоения.

Заунгузские Каракумы – геологически самая древняя (они образовались более миллиона лет назад) и самая приподнятая часть района – на 40–50 м выше двух других его частей. На этом основании их иногда именуют Заунгузским плато, что, однако, неверно. Современная поверхность Заунгузья сильно расчленена, для нее характерны меридионально вытянутые гряды – кыры – высотой до 80–100 м, разделенные также вытянутыми замкнутыми котловинами.

Грунтовые воды в Заунгузских Каракумах в большинстве своем соленые, и поэтому здешние пастбища используются слабо, да и местный климат суровее, чем в остальных Каракумах. На северо-западе Заунгузские Каракумы ограничены сравнительно хорошо сохранившимся извилистым древним руслом Западного Узбоя, а на юге они обрываются 60–160-метровым уступом к полосе характерных и до сих пор еще в значительной степени загадочных понижений Унгуза. Относительно происхождения этой изгибающейся цепи такыров, шоров и песчаных котловин, которая прослеживается от Амударьи на запад до Узбоя, ученые не имеют единого мнения: одни считают, что просто у края Заунгузского поднятия вследствие накопления солей более энергично разрушались и развевались слагающие его коренные горные породы, другие видят в Унгузе такое же, как и Узбой, но значительно более древнее, а потому и менее сохранившееся амударьинское русло. Центральные и Юго-восточные Каракумы в целом низменные. Абсолютные отметки на этих территориях колеблются в пределах 50–200 м. Граница между ними проводится условно по железнодорожной линии Теджен – Чарджоу. По устройству поверхности обе эти части равниннее, чем Заунгузье. Это обстоятельство, а также более богатые и круглогодичные пастбища, множество пресных колодцев (хотя и довольно глубоких – до 100–300 м), длинный безморозный период и высокая сумма положительных температур, близость к крупным городам способствуют их значительно более интенсивному хозяйственному освоению.

Огромная территория Каракумов имеет относительно небольшое постоянное население – 300 тыс., то есть приблизительно 15% всех жителей республики. В прошлом оседлых земледельцев оазисной зоны называли «чомур», а скотоводов, живущих в Каракумах, – «чарва», или (в Прикопетдагских оазисах) «гумлы» (кумли), то есть жители песков. Однако кумли представляли собой тогда разные племена, за которыми исторической традицией были закреплены определенные территории пустыни. На западе Центральных Каракумов, между меридианами Джебела и Кизыл-Арвата, пасли свой скот иомуты, к востоку – между Кизыл-Арватом и Тедженом – теке, али-или, карадашлы и махтыми; в Юго-Восточных Каракумах – теке, салыры, сарыки, эрсари, и в Заунгузье – северные иомуты, човдуры и карадашлы. Сейчас, когда племенные и родовые деления безвозвратно ушли в прошлое, в песках живут туркмены, работающие в сфере животноводства, в сфере нефтегазовой промышленности. Теперь потомки бывших кумли, пасущие отары, живут постоянно на отгонных пастбищах. В их домах есть радио и телевидение, к ним приезжают кинопередвижки и лекторы, артисты театров и филармонии, народные певцы – бахши. У них, как в земледельческих поселениях, в быт уже вошла новая культура, но, может быть, несколько шире сохраняются и некоторые старые традиции. Так, здесь, в песках, больше, чем в оазисах, мужчины привержены к старой национальной одежде – к бараньей папахе (тельпеку), широким штанам и длинному халату. Надо сказать, что такой костюм здесь, среди открытых пустынных просторов, и в летний зной, и в зимнюю стужу удобнее. В наши дни хозяйственное развитие почти каждого из оазисных районов Туркмении обязательно включает использование с каждым годом все более обширных прилегающих освоенных площадей Каракумов.

История пустыни

История образования этой песчаной пустыни привлекала внимание ученых с давних времен. В конце XIX века были выдвинуты две гипотезы ее происхождения: первая, морская, вела родословную пустыни от древних морей, вторая – от тоже древних, но все же относительно более молодых рек. Морская гипотеза, предложенная горным инженером А.И.Коншиным, утверждала, что вся территория Каракумов в недалеком геологическом прошлом представляла собой морское дно (и это действительно, как мы знаем, было так), а все пески, покрывающие сейчас поверхность пустыни, – осадки прежнего моря (а вот это уже оказалось неверным). А.И.Коншин писал: «Каракумы были, несомненно, дном Арало-Каспийского моря, которое дало материал этим пескам, а ветры придали им впоследствии бугристый характер». Более того, по мнению этого автора, Каракумы формировались даже двумя морскими водоемами, сменившими один другой. Первый, более древний, занимал всю площадь от подножий Копетдага на юге до Аральского моря на севере, и северные, то есть Заунгузские Каракумы, – остаток его дна. Второе, более молодое море покрывало уже только территорию Низменных и Юго-восточных Каракумов, и северным берегом ему служили прекрасно выраженные в современном рельефе уступы Унгуза. За этим мостом впоследствии в геологической и географической литературе даже упрочилось название «море Коншина».

Другая гипотеза о речном происхождении Каракумов принадлежит академику В.А.Обручеву. Он в течение нескольких лет изучал пустыню и пришел к убеждению, что огромная масса ее песков образована главным образом деятельностью рек, которые выносили с южных хребтов продукты разрушения горных пород. Идеи о речном образовании каракумских песков выдвигались некоторыми учеными и до В.А.Обручева, но он углубил, уточнил эту точку зрения, оснастил ее фактическими и теоретическими обоснованиями. Тем не менее, она долго оставалась только гипотезой, к тому же имевшей решительных противников. Между тем, знание истинной истории происхождения Каракумов имело не только теоретический, но и практический интерес, так как от ее правильного понимания зависели представления о возможных богатствах недр пустыни, о выборе методов их изучения и поисков.

Много споров вызывало и вызывает до сих пор происхождение названия пустыни, его этимология. «Каракумы» переводится с туркменского языка, как «черные пески». Одни считают, что это понятие идет от цвета ландшафта. Другие же выводят его из второго смысла, которое имеет слово «черный» и в туркменском, и в русском языках: мрачный, тяжелый, трудный, злой. Пустыню назвали, говорят сторонники этого взгляда, черной, потому что она своими тяжелыми природными условиями несла невзгоды людям, живущим в ней. Однако более убедительным кажется первое предположение. Туркмены – коренные жители Каракумов, тонко различают и по-разному называют разные пустынные ландшафты, среди которых выделяются два основных типа: голые, всегда светлые пески (ак кум) и заросшие, более темные (кара кум). На старых топографических картах много урочищ именно с такими названиями. Спросит топограф у проводника: «Как называется это место?» – и получает ответ: «Ак кум» или «Кара кум». Кстати, местное население под «Каракумами» нередко подразумевает все песчаные территории, в том числе и те, что лежат за границами, в которых рассматривает эту пустыню современная география.

Что касается второго предположения, в соответствии с которыми пустыню нарекли черной за ее мрачность, за враждебность к людям, то оно родилось, наверное, как отзвук традиции, особенно утвердившейся в популярной литературе. Стало принятым, описывая Каракумы, нагнетать экзотические ужасы: испепеляющий зной и безводие. Хаос голого рельефа, песчаные смерчи, как погребальные танцы над мертвой землей, и, наконец, ядовитые животные для тех, кто случайно выжил на первых кругах этого ада. Конечно, природные условия Каракумов тяжелы, особенно если человек попадает в эту пустыню впервые. Английский путешественник А.Берне писал: «Другие пустыни ничтожны по сравнению с этим беспредельным океаном песков. Я не представляю себе зрелища более ужасного, чем эта пустыня». Но вместе с тем своеобразие каракумской поверхности, ее климата, растительности и животного мира таит в себе также необычайную прелесть и очень ценные для хозяйства свойства.

Те же, кто родился среди песков, и вовсе любят их больше всего на свете, как другой любит тенистый мир родных лесов. Даже если с детства пустыня была просто рядом, она уже не только не пугает, но манит свободным дыханием своих просторов, изменчивостью теплых красок и горьковатым, немного грустным запахом кизячного дыма вечерних костров у редких колодцев.

Выйду без цели вешней бродить порой.
Манят вдаль твои дороги, пустыня.
Брошу дом, распрощусь с постылой горой,
Земли все пред тобою убоги, пустыня.

Так писал Сейди – один из замечательных туркменских поэтов XVIII в. Впрочем, летом в полдневный жар бродить по каракумским дорогам, конечно, не манит и коренного жителя – температура воздуха достигает 40–50°, а на поверхности песка – 75–80°. Нужны толстые подметки, чтобы ходить по раскаленному грунту. Но в тени эту, казалось бы, нестерпимую жару человек переносит сравнительно легко. Помогает вторая особенность климата – сухость. При низкой относительной влажности воздуха поверхность тела сильно испаряет, а поэтому и охлаждается сильно. Во влажных тропиках и при значительно более низких температурах человеку приходится гораздо тяжелее. О здоровом климате пустынь Средней Азии писал еще выдающийся русский климатолог А.И.Воейков.

Спасаясь от дневного зноя, многие каракумские животные прячутся в тени или зарываются в песок, который уже на глубине нескольких сантиметров прохладный. Когда же наступает ночь, температура в Каракумах быстро падает до 17–20°, и все бегающее, ползающее и летающее пробуждается для сбора пищи, охоты или, если нужно, для дальних передвижений. А человек в ночной пустыне нередко даже мерзнет из-за резкого температурного перепада. Эту очень характерную климатическую черту Каракумов – большую разницу между дневными и ночными температурами – еще более усиливает другая их очень характерная черта. Из-за большой сухости и частых ветров каракумский воздух редко бывает чистым, прозрачным, ясным. Почти всегда, и особенно летом, в послеполуденные часы, он насыщен пылью. Она тончайшим белым или желтоватым туманом висит над раскаленной землей и растушевывает, размывает контуры отдаленных предметов.

А задует сильный ветер – поднимается пыльная буря, «черная буря» – бедствие, и сегодня наносящее ущерб хозяйству. Сильно запыленную днем атмосферу еще больше прогревает солнце. Ночью же пыли в воздухе остается значительно меньше, и под безоблачным небом поверхность земли интенсивно отдает тепло. Заметно охлаждается почва, а с нею и приземный слой воздуха, что еще более увеличивает, особенно на голых, не заросших пространствах, и без того большую разницу между температурами дня и ночи, доходящую в Репетеке до 29–30°. Эта рекордная суточная амплитуда характерна вообще для всех среднеазиатских пустынь.

Но не зной, а скудость осадков – главное ограничительное обстоятельство для развития жизни в пустыне. Именно из-за недостатка влаги здесь не может пышно развиться растительный покров; именно поэтому здесь нет настоящих деревьев, а все растения низкорослы, нет сплошного зеленого покрова, а между растеньицами остаются прогалины обнаженного сероватого песка, черной гальки, оранжево-белой глины или грязновато-серой солончаковой корки. В Каракумах практически нет другой воды, кроме грунтовой, залегающей на различной глубине от 3–6 м вблизи Амударьи (основного источника всех каракумских подземных вод) до 300 м вблизи Карабиля.

Такие гигантские колодцы – самые глубокие среди колодцев мира – были вырыты народными туркменскими мастерами. Каких трудов это стоило при полном отсутствии механизмов, и какой труд необходимо затрачивать каждый раз, когда надо просто вытащить из такого колодца ведро воды – зная все это, понимаешь, что известная туркменская пословица «Капля воды – алмаз» – не поэтическое преувеличение, а реальная мера вещей. По Каракумам то гуще, то реже разбросано около 20 тыс. разных колодцев. Воду поднимают из них, как правило, с помощью верблюда; сейчас все больше и больше вводятся механизированная проходка колодцев и механизированный подъем воды. Наряду с усовершенствованием существующих способов сбора и использования местных вод ученые республики ищут новые методы, которые при наименьшей затрате средств и труда дали бы необходимую воду хозяйствам, развивающимся на значительном расстоянии от крупных водных артерий. Такими перспективными способами смогут стать искусственные такыры, то есть сбор дождевых вод на синтетической пленке, и опреснение минерализованных грунтовых вод: электрохимическое – с использованием солнечной энергии, а на севере республики – естественным вымораживанием в короткую зиму. Уже достигнуты крупные успехи освоения прежде пустынных земель в зоне Каракумского канала.

Но Каракумы – главным образом страна естественных пастбищ, позволяющих развивать животноводство и, в частности, наименее трудоемкую и в то же время наиболее доходную его отрасль – разведение каракульских овец. При этом наивысшей хозяйственной ценностью обладают кустарниковые пастбища, где вместе с травянистыми однолетниками широко распространены саксаул, черкез, кандым; такие пастбища можно использовать круглый год, так как после больших снегопадов скот здесь питается ветками кустарников. Чисто травянистые пастбища, на которых совсем нет кустарников, характерны для Бадхыза, Карабиля и предгорий Копетдага. Эти пастбища хороши весной, когда густо зарастают разнообразными травами. Но летом они полностью выгорают (правда, некоторые травянистые растения сохраняют свои кормовые качества и в сухом виде), а зимой их иногда укрывает снег, и они делаются недоступными для животных. Для того чтобы повысить ценность и «надежность» этих пастбищ, на них подсевают кустарниковые растения или полыни. В еще большей степени гарантирует отгонное животноводство от капризов погоды сочетание метода искусственного улучшения пастбищ с заготовкой страховых запасов кормов, создаваемых непосредственно на самих пастбищах. Корма для этих целей заготавливают и на естественных сенокосах, и на пахотных землях. В южной части Юго-Восточных Каракумов, где нередко выпадает около 200 мм осадков, практикуют богарные посевы зерновых на корм скоту. Большие площади Каракумов, на которых сложились резко расчлененные формы песчаного рельефа, считались раньше непригодными для земледелия, использовали их только как пастбища.

Теперь благодаря мощной технике, разрешающей производить планировку таких песков, в этих местах тоже можно сеять кормовые, да и не только кормовые культуры. Революционные преобразования давно изменили все виды хозяйственной деятельности человека в самых глубинных каракумских районах. Теперь животноводческие центры в пустыне превратились в постоянные и часто довольно крупные населенные пункты с благоустроенными домами, магазинами, читальнями, школами, медицинскими пунктами, с электричеством, телефоном, радио и газовыми кухнями. Здесь демонстрируются кинофильмы, читаются лекции, ставятся спектакли. В Центральных Каракумах животноводы смотрят телевизионные передачи из Ашхабада и Небит-Дага. С другими районами, с оазисной полосой эти поселки связаны автомобильными дорогами или же люди пользуются автомобилями высокой проходимости, самолетами и вертолетами.

Ежегодно в Каракумах прокладываются новые дороги, водоводы, появляются новые поселки. Вести это большое и разнообразное строительство в условиях пустыни приходится с особой осторожностью. Здесь каждый неверный шаг больше, чем в каком-нибудь другом ландшафте, может вызвать тотчас нежелательные последствия, в частности развевание закрепленных песков. В совсем не таком уж далеком прошлом подвижные пески были страшным, доводившим до отчаяния людей злом на Закаспийской (Ашхабадской) железной дороге. То, что эту рельсовую магистраль проложили через легендарные Каракумы в невиданно короткий, рекордный срок, вызвало, как известно, восторженное удивление всего мира. Но и в последующие десятилетия эксплуатация ее достойна не меньшего удивления, так как представляет собой отчаянную ежедневную борьбу с вездесущим, жестким, горячим песком.

Каждый поезд сопровождала специальная рабочая бригада для расчистки пути. В одном из октябрьских номеров за 1912 г. газета «Асхабад» писала: «Движение песков в культурной полосе земель Закаспийской области усиливается с каждым годом. Мы представляем себе ужасную картину не только непредотвратимых заносов на значительную часть железной дороги и всех сооружений при ней, но и грандиозного движения песков вдоль на огромное расстояние...». Конечно, есть в этом сообщении доля репортерского преувеличения. Но в основном дело обстояло именно так. Защита от барханов велась лишь в очень узкой полосе железной дороги и очень примитивными способами, а поля и поселения в пустыне оставались целиком во власти ветропесчаной стихии. Но знания, изучение движения песков дали возможность разработать эффективные и экономически целесообразные меры борьбы с ветровой эрозией песков и песчаными заносами – закрепление песков различными типами механической защиты, а также посевом и посадкой различных растений-пескоукрепителей. В результате уже десятки тысяч гектаров ранее подвижных песков не только закреплены, но и превращены в производительные угодья. Однако закрепление песков и сейчас еще работа трудоемкая и дорогая, так как ее сложно механизировать. Поэтому ученые-песковеды продолжают совершенствовать существующие и разрабатывать новые, более рентабельные методы борьбы с барханными песками. Теперь уже известно, что Каракумы не только благодатный край для пастбищного животноводства и орошаемого земледелия, но и район, очень богатый различными полезными ископаемыми. За годы независимости изменился вид Туркмении, 20–30 лет назад здесь было так же, как 200 и 300 лет до того: десяток дымных юрт, рядом под барханами в колодцах солоноватая вода – для овец; питьевую воду исхитряются собирать на такыре от редких дождей и скудных снегов.

То, что достигнуто в годы независимости республики в сложном и многообразном комплексе, который мы называем «преобразование пустыни» – начало большого общегосударственного дела. Оно ведется сейчас по обширной программе научно-исследовательских и опытно-производственных работ. И сейчас уже реально и конкретно вырисовывается будущее Каракумов. Вдоль почти полуторатысячекилометрового Каракумского канала протянется широкая и все растущая вширь, «съедающая» пустыню полоса оазисов; от нее в глубь песков уходят автомобильные дороги, каналы, линии электропередачи, водоводы; в центральных районах пустыни вырастет много населенных пунктов, нефтяных и газовых промыслов. Среди недавно безлюдных песков зазеленеют орошаемые участки, где будут выращиваться страховые корма для скота: все без исключения скотоводческие фермы получат электрическую энергию, что позволит механизировать самые трудоемкие работы, согревать дома зимой и охлаждать их в летний зной.